26 июня в Санкт-Петербурге на сцене БДТ им. Г.А.Товстоногова закончились
гастроли Омского академического театра драмы, главным режиссером которого вот
уже несколько лет является Евгений Марчелли. Петербуржцы смогли увидеть его
лучшие омские спектакли — «Фрекен Жюли», «Вишневый сад», «Дачники». Русский
постановщик с итальянскими корнями, Марчелли долгое время работал худруком
маленького коллектива в Советске (он же Тильзит) и вывел этот город на
театральную карту России. Потом он возглавил легендарную Омскую драму. О
будничной и праздничной составляющих театра лауреат «Золотой маски», один из
лучших режиссеров русской провинциальной сцены размышляет в разговоре с ОЛЬГОЙ
РОГИНСКОЙ.
— Вы как-то говорили, что
очень любите красивых актеров.
— Да. Есть режиссеры, которые обожают актеров с нестандартной внешностью. А я
вот люблю актеров с обложки. Мне нравится здоровое понятие красоты. Мне вообще
кажется, что на сцену должны выходить красивые люди.
— А как складывается ваше общение с артистами? Как вы находите «своих»?
— Знаете, критерий прост: я просто чувствую, будет мне с этим человеком
работать интересно или неинтересно. Вот и все. Актер может быть более или менее
талантлив — не важно. Главное, чтобы было комфортное человеческое общение.
Тогда все случится. В отличие от ситуации, когда имеешь дело с очень
талантливым артистом, с которым очень трудно общаться, который тебя не слышит и
сам хорошо знает, как и что надо делать. Это относится к московским артистам.
Когда я в Москве ставил спектакль, мне было очень некомфортно. Эти артисты
самодостаточны. Им режиссер нужен для обслуживания их собственных амбиций.
— Насколько важен для вас зритель? Вы имеете его в виду, когда ставите
спектакль?
— Для меня всегда зритель — это я сам. Скажу вам честно, я театр, как это ни
странно прозвучит, не люблю. Если бы я в театре не работал, то никогда бы в
него не ходил. Как режиссер я стараюсь так строить спектакли, чтобы они
возбудили эмоционально именно такого зрителя, как я, то есть такого, который
театр в обычном смысле не любит. Когда я прихожу в театр, я ищу там ощущение
праздника. Не важно, чем оно достигается: громкой музыкой, энергетическим
посылом, песнями-танцами... Я терпеть не могу умильности, сентиментальности,
акварельности в театре.
— Значит, вы стараетесь ставить спектакли так, чтобы зрителю было все
понятно?
— Мне кажется, в моем театре не нужно ничего понимать. Нужно чувствовать. Я сам
многого не могу объяснить в своих спектаклях. Меня часто спрашивают: «А почему
вы здесь сделали так?» Я могу притвориться, что в этом есть какая-то логика.
Наверное, есть. Но, честно говоря, я сначала придумываю, а потом, если нужно,
объясняю, почему это так.
— А вы придумываете все до общения с актерами?
— Нет, во время. Все складывается через общение. Даже не на репетиции. Через
закулисное общение. Мне особенно важно общение в жизни. В работе, само собой.
Но главное — в жизни. Важно проводить вместе часть времени, вместе жить в
процессе подготовки спектакля. Вместе отдыхать, в лес ездить. Ночью сидишь
около костра, разговариваешь — и вот тогда-то все и происходит. У нас с
«Вишневым садом» поначалу такая задумка была, чтобы на экране во время действия
шел репортаж из нашей жизни: как мы ездим на природу, как едим шашлыки с
артистами.
— Ваш «Вишневый сад» — как он соотносится с традицией?
— Как правило, режиссеры делают спектакль о людях прошлой эпохи и высокой
культуры. Отсюда глубокое презрение, которое испытывает Раневская к предложению
Лопахина продать сад. Она такая розовая героиня, одуванчик. Для меня же
Раневская — очень расчетливый человек. Она понимает, что завтра будет конец. И
ее это не пугает. Потому что выхода нет. Она знает, что все всегда
заканчивается смертью. И ничего в этом страшного нет. Это закон жизни. И это ее
освобождает. Дело не в дачниках совсем. Герои Чехова умеют жить. Они просто не
знают, зачем жить.
— Мне нравится сама метафора дачной жизни. Дачники — это не те, кто выращивает
на огородах зелень. Дачники — это те, кто временно выезжает из своей основной
жизни. На лето, куда-то. Есть жизнь, а есть какое-то временное существование,
где ты то ли работаешь, то ли отдыхаешь. Дачники — это группа людей, которые
вместе проводят нежизнь. Выходные, так скажем. Вот это временное проведение
выходных вместе — на самом деле там и есть твоя главная жизнь. В этой
выключенности из сферы должного и обязательного.
— Расскажите про замысел «Фрекен Жюли». Вы сознательно вывели на первый план
отношения внутри любовного треугольника, убрав остальные подробности?
— Да, абсолютно сознательно. Я усилил роль Кристины. У Стриндберга она какая-то
простушка. У нас она равная сторона этого треугольника. Она же и остается в
главном выигрыше. Который одновременно является и проигрышем.
